Тэн Син Бугэйся said:
Вень, в первую очередь как всегда огромное спасибо за твою готовность делиться с нами своим опытом, знаниями и мнением по этим (да и всем остальным) вопросам.
Рад стараться, уточню лишь, что стараюсь делиться не столько своим мнением, сколько пытаюсь сформулировать своими словами церковное мнение по поднимаемым вопросам (насколько я с ним знаком).
Тэн Син Бугэйся said:
По поводу формулировки: насколько я помню
...
Я не могу поручиться за полную правильность передачи его формулировки(как минимум сейчас), и поэтому сразу к тебе вопрос: что именно тебя покоробило в "не убий ближнего своего" что на твое ухо прозвучало "не так"?
Не покоробило, а просто глаз зацепился за близость в тексте этой формулировки и слов про ревизионизм, вот я и подумал - может быть, тебе где-то именно в письменном виде встречалась эта формулировка, в каком-либо из вариантов "Десяти заповедей".
Просто в каноническом тексте встречается просто "Не убий", а добавления навроде "к ближнему" священники добавляют из вполне разумных педагогических соображений.
Тэн Син Бугэйся said:
Далее вот я особого противоречия с моим текстом в первых двух пунктах у тебя не увидел.
Просто решил сделать акцент на том, что по церковному учению человек был создан не до конца завершённым, что он призван к развитию во вполне определённом направлении.
Тэн Син Бугэйся said:
Равно как и втретьем, но твой третий пункт сам по себе всколыхнул во мне искреннее любопытство. Вень а ты сталкивался где либо с описанием (и/или может быть перечислением) этих самых свойств по которому в вечной жизни Богу уподобляться предстоит?
Это уподобление Церковь называет слово "обОжение".
Стремиться к этому человек может и должен всю свою земную жизнь, но окончательно к этому состоянию он сможет прийти лишь после окончательного соединения разлучённых при смерти души и тела, после того, что в нашем Символе Веры называется "Воскрешение мёртвых".
Описания/перечисления этого разбросаны как по Священному Писанию (например, описание воскресшего Христа в Евангелиях), так и по Священному Преданию (многие святые - Отцы Церкви - пытались сформулировать это).
Если совсем кратко - воскрешённый человек с восстановленной человеческой природой после Второго Пришествия Христа будет, насколько можно судить, неподвластен стихиям этого мира, не будет ограничен рамками нашего пространства/времени, будет бесконечно развиваться в сторону бесконечных творческих возможностей, знания природы всего созданного.
Но это будут лишь некоторые внешние проявления внутреннего уподобления душевных, психических, разумных свойств человека.
Василий Великий говорил: "Человек - животное, получившее повеление стать Богом".
Есть известные слова апостола Павла о любви (из 1-го послания к Коринфянам), это перекликается с темой уподобления человека Богу:
"Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я — медь звенящая или кимвал звучащий.
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, — то я ничто.
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы.
Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит.
Любовь никогда не перестанет, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится.
Ибо мы отчасти знаем, и отчасти пророчествуем; когда же настанет совершенное, тогда то, что отчасти, прекратится.
Когда я был младенцем, то по-младенчески говорил, по-младенчески мыслил, по-младенчески рассуждал; а как стал взрослым, то оставил младенческое.
Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан.
А теперь пребывают эти три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше."
Или вот Исаак Сирин писал так:
"Грешник не в состоянии и представить себе благодать воскресения своего. Где геенна, которая могла бы опечалить нас? Где мучение, многообразно нас устрашающее и побеждающее радость любви Его? И что такое геенна перед благодатью воскресения Его, когда восставит нас из ада, соделает, что тленное сие облечется в нетление, и падшего во ад восставит в славе?... Есть воздаяние грешникам, и вместо воздаяния праведного воздает Он им воскресением; и вместо тления тел, поправших закон Его, облекает их в совершенную славу нетления. Эта милость — воскресить нас после того, как мы согрешили, выше милости — привести нас в бытие, когда мы не существовали."